В тот злополучный вечер никто не требовал от него победы, хватило бы и обычного желания драться за то, что дорого, за идеалы, за свою честь. Ничего этого у трусливого мальчишки не наблюдалось, и поэтому его единственная любовь досталась кому-то другому, более решительному.
Черным нетопырем из тени вышел все такой же радостный Кштиртион. Хотя нет, сейчас язвительный маг, кажется, превзошел самого себя по степени самодовольства.
— Бирт, ты очень, очень талантливый командир, но, увы, чудовищно плохой придворный. Для твоего же блага, прошу, не произноси больше вслух такое. Некромантов не осталось.
— К тому же можешь считать камнеметы моей маленькой прихотью. Я хочу, чтобы Белый Город, да и вся Лига запомнила годы моего правления.
— Хорошо, — Китарион поднялся. — Что еще?
Шахрион понял, свидетелем чего он стал, и теперь во все глаза высматривал лишь одного человека, но никак не мог его найти — слишком велико оказалось расстояние. Его услышали — действие внеапно приблизилось, и император обнаружил себя стоящим за плечом высокого мужчины в черной мантии с алым вороном, вышитым на спине. Человек был бледен, худощав, его скулы ввалились, в его глазах застыл лихорадочный блеск, и все же, Шахрион мог узнать мужчину из тысяч других — Безумец ни капли не отличался от собственного изображения на портрете.