К испорченным механизмам я испытывал те же чувства, что испытывал бы к тяжелораненым, будь я врачом. И когда к концу дня, весь в черном машинном масле, пропотевший, голодный, с ободранными об острые края руками я запускал механизм и он работал, я чувствовал себя как врач, которому жмут руку родственники спасенного больного.
Две минуты? то есть, Тигровая Лилия сразу попыталась связаться со мной? Я был первым, к кому она бросилась за помощью? Я ее единственная надежда? Гм, я должен бросить все и бежать спасать ее, рискуя жизнью? Мне так не казалось.
Все, что отделяло меня от этих аппетитных вещей, одни лишь названия которых на кнопках аппарата заставляли меня истекать слюной - электричество.
-Я не хотел... - сказал я. - я испугался его, вот и выстрелил...
-Тебя, туда, внутрь? - я улыбнулся. - Ну, я чего-то такого и ожидал. Покажи только, где, ммм... находишься ты.
-Мда. - сказал я, разглядывая пластмассовых, фарфоровых, стеклянных, металлических, керамических, каменных Питеров Пэнов и прочих персонажей 'Неверлэнда', пластмассовые крюки, сабли, пистолеты, пошленькие крылья на резиночках и индейские украшения. Банки, которые я увидел через окно, оказались либо со специальной легко смывающейся краской (одной такой я получил по голове сегодняшним утром), либо со светящейся в темноте пенопластовой крошкой, которая, наверное, должна была изображать волшебную пыльцу фей.