Экдал убирает руки от лица. Ему чрезвычайно идет легкий румянец, впрочем, ему все идет.
– Вполне. Давайте-ка приходите вечером, посмотрим, можно ли вас задействовать на благо нации.
Я корчу рожу в том смысле, что подозревать Азамата в измене – не просто последнее дело, а вообще идиотизм. Азамат тут же вопросительно на меня смотрит, мол, что с матерью не поделила.
– Да, знаем, – подтверждаю. – Просто вчера по твоему описанию не поняла, а потом догадалась.
– А что это имя значит по-муданжски? – спрашиваю. Имена из двух слов я обычно могу перевести, а такие короткие, насколько я знаю, очень старые и за века приобрели всякие сложные значения.
Я хохочу так, что сбиваюсь с курса. Азамат закрывает журнал и убирает обратно в бардачок.