— Я у тебя в голове, помнишь? — усмехнулся он. — Дэймос, на которого вы работали, записал в ваши мозги команду на уничтожение, и та включилась от словесного приказа. Я отменил ее.
Можно было рассмеяться в ответ на это нелепое заявление, но я вдруг почувствовал жуткую головную боль. Она накрыла меня, поднимаясь от затылка, и сжимала череп раскаленной сетью. Каких-то три слова превратили меня в беспомощную развалину. Перед глазами побелело. Словно повалила плотная пелена того самого снега, о котором упомянул Янс. В нем слышался гул ветра и звучали какие-то смутные голоса. Боль длилась и длилась, а когда закончилась и зрение прояснилось, я увидел себя стоящим на краю недостроенного этажа того самого здания, во дворе которого мы собирались по вечерам. Я видел осколок неба, несколько строений впереди, а внизу — горы мусора, пирамиды каменных блоков и куски перекрученной арматуры. Пробежала собака, следом за ней, не зная, что творится у него над головой, быстро прошел ее хозяин. Мой взгляд скользил по миру, охватывая все целиком, фиксируя каждую деталь, но не мог оценить увиденное. Холод сковал руки и ноги, проткнул спину…
— Похоже на работу дэймоса, — сказал прорицатель, аккуратно поднимая лапу кота, чтобы освободиться от хватки пяти керамбитов.
Колесница проехала рядом, зацепив бортом за грубо сколоченные доски, кое-как закрывающие вход. Ненадежная преграда затряслась. Тушка жука, по-прежнему висящая у меня на поясе, продолжала слабо светиться, но этого было достаточно, чтобы разглядеть длинную рваную щель в двери. Затем все стихло. Мы стояли еще некоторое время, прислушиваясь. Однако ничего не происходило.
— Твой таинственный друг не оставил никаких следов, никаких зацепок, кроме вот этого. — Феликс похлопал ладонью по остаткам кирпичной кладки. — Он вложил сюда достаточно сил. Так что для нас твой склеп фактически предмет, с которым можно действовать — нечто вроде личной вещи дэймоса. По нему мы найдем его, минуя все ловушки, которые он так любезно расставил в своем лабиринте. Понимаешь, Аметист?
— Убить. — Желтые глаза Феликса вспыхнули предвкушением. — Если не хочешь, чтобы за тобой началась охота.