— Мне кажется, у них на кухне только девочки работают, — сказал Юрий. — Макробиотика ведь. Бурый рис и все такое.
— Тебе, наверное, надо бы подойти, — любезно заметил мистер Сильвер.
— Нет, — тихонько ответил он, заложив руки за спину. — Это Джульетта. Мать Пиппы.
Сколько там еще у нас минут осталось? Сорок?
— «Барнис». Ну, раз уж мы тут, может, заскочим в их «Все для дома»? Да, я знаю, что мама не одобрит, если мы у них вишлист наберем, но может, прикольнее будет, если какие-то вещи попроще у нас будут не такие традиционные.
Слышал. На выставке было три могильных пейзажа работы Эгберта ван дер Пула, на всех — разные виды одной той же выжженной пустоши: разрушенные обгоревшие дома, ветряные мельницы с продырявленными крыльями, воронье, кружащее в дымном небе. Официального вида тетенька громко рассказывала группе школьников лет десяти-одиннадцати, что в семнадцатом веке в Дельфте взорвались пороховые склады и что вид полуразрушенного города преследовал художника, стал его навязчивой идеей, и он рисовал его снова и снова.