Шел дождь, и было довольно холодно, так что миссис Барбур заставила меня надеть сверху позорное старое пальто Платта. Младшая сестра Энди, Китси, порхала впереди в розовом плаще, шлепая по лужам и притворяясь, будто она не с нами.
Борис снова застонал, потому что тот, второй мужик еще сильнее дернул его за волосы — и через крышу машины бросил на меня красноречивый взгляд, который я считал так же легко, как если бы он произнес слова вслух — настойчивый, очень узнаваемый взгляд искоса, из тех времен, когда мы с ним еще воровали по магазинам: беги, Поттер, ну, пошел!
— Мама! — сказал Платт так, будто я только что ему напомнил, что он забыл на плите чайник, и заторопился к ней.
На белых крыльях смятения. Разбежаться и прыгнуть в бесконечность.
— Говори по-английски или вообще заткнись. — Я попытался ухватиться за перила и, неуклюже увернувшись от Борисова кулака, рухнул на журнальный столик.
— … Потому что, — повысил торжествующий голос анимэшный пацан, — что будет, если все, как он говорит, возьмут и бросят работать? И что у нас будет за общество, если все, как он, будут? Ни больниц не будет, ничего. Даже дорог не будет.