— Но если я им не нужен, то где же я буду жить?
— Прости, мне жаль, что мне не нравится Котку! — совершенно искренне сказал я.
И дело-то было не в том, что мне не хотелось ее возвращать, если б можно было ее вернуть каким-нибудь чудесным способом, силой мысли, например — вернул бы в ту же секунду. Но я никак не мог придумать, как бы сделать это так, чтоб еще не подвергнуть опасности ни картину, ни себя самого. После взрыва по всему городу расклеили объявления о том, что вещи, оставленные без присмотра, будут уничтожать на месте, и это положило конец большинству моих гениальных планов куда-нибудь ее анонимно подбросить. Любой подозрительный чемодан или сверток и проверять не станут, взорвут и всё.
— Фу, пахнет старостью и отчаянием. — Мама вышла из бара с пакетами в руках, ухватила меня за руку, криво усмехнулась, сморщила нос.
— Не переживай, тут такое постоянно. Вечно что-то строят. Понаворотят строек. Вот тут, по-моему, новую линию метро кладут, что-то такое. Все жалуются. Кричат, мол, незаконно, то-сё. Да в каждом городе — одно и то же, верно? — язык у него так заплетался, что говорил он как пьяный. — Везде кладут дороги, политики карманы набивают. Поэтому-то тут все и ездят на велосипедах, так быстрее, только, уж простите, пожалуйста, я за неделю до Рождества на велосипед не сяду. Ой, нее-ет. — Узенький мостик, пробка, мы встали наглухо. — Ну что там, движется?
— Да, пожалуйста, — бросила она. — С медом и лимоном. И капни самую малость скотча.