Мы сидели за столиком у окна, солнце било мне в глаза, я ерзал и обливался потом.
— Что? — Я оцепенел. Чашка застыла возле рта.
— Ага, — сказал Платт, плеснув себе еще щедрую порцию джина, — такая вот беда.
— А, получил в мяч лицом, — бодро ответил он, когда миссис Спир («Спирсецкая», как он ее звал) с подозрением спросила, что с ним случилось.
— Нет, конечно, нет. Ты все объяснил. Что ее надо было сберечь. Что это твой большой и важный долг. Так ты, значит, — спросил он, наклонившись ко мне, — правда не открывал ее, чтоб посмотреть? За столько лет? Да что с тобой было такое?
— Ну и славно. Знаю, тебе нелегко пришлось. Не хочешь зайти ко мне в кабинет на пару минут?