— Дай мне свой телефон, — сказал я, влезая в куртку. — Надо машину вызвать.
Я смущенно отвел взгляд, потому что тоже это расслышал — отзвук его раздражающего всезнайского тона.
— Я предпочитаю думать, что мы зато во многом другом отличились.
— Он что, здесь? — Он снова принялся оглядывать толпу.
— Ага, — ответил он, вскинув бровь. — И дети тоже. Близнецы.
С тех самых пор как Борис появился в школе с подбитым глазом, я представлял себе его отца таким толстошеим выходцем из СССР, со свинячьими глазками и стрижкой под машинку. Однако же, когда мы с ним наконец встретились, я с удивлением увидел, что он худой и бледный, будто умирающий с голоду поэт.