Он откинулся на спинку стула: деликатный, осторожный, чуток пропыленный.
— Умоляю, — он крепко зажмурился. Распереживался, закашлялся так сильно, что едва мог говорить.
— Но хоть что-то ты знаешь. Можешь на них выйти?
— Ну правда, Поттер, тебе надо с ней почаще общаться, — сказал он, толкая меня плечом. — Она тебе понравится.
— Правда? — она засияла от восторга. — До чего же прекрасно!
— Ну да, — ответил я несколько поспешно, вспомнив, как одиноко, как страшно мне тогда было: боязнь соцслужб, удушливый мыльный запах спальни, где нельзя было запереться, пронизывающий холод бетонно-серой приемной, в которой я дожидался встречи с мистером Брайсгердлом, страх, что меня отошлют из Нью-Йорка.