Целую неделю я ждал, когда наконец наступит вторник, который Китси обычно проводила с подружками — не потому, что я не хотел ее видеть, но потому что и Хоби тоже ужинал с кем-то в ресторане, и я предвкушал, как останусь один, разогрею какие-нибудь остатки еды из холодильника и лягу пораньше спать. Но к семи вечера, когда пора уже было закрывать магазин, у меня еще оставалась кой-какая работа. Вдруг заявился декоратор, который чудесным образом заинтересовался дорогой и немодной оловянной посудой, которую никак не удавалось продать — она собирала пыль на шкафу еще со времен Велти. В олове я разбирался не слишком, поэтому как раз искал одну статью в старых номерах журнала «Антиквариат», когда Борис взлетел по ступенькам и забарабанил в стеклянную дверь, которую я всего минут пять как запер для посетителей. Шел проливной дождь, за рваными струями ливня Борис был неузнаваем, так, тень в плаще, но этот его ритмический перестук я помнил с детства, когда он, бывало, обойдет дом кругом, зайдет к нам через патио и постучит резко — пусти, мол.