Вообще Аркадий вежливость проявил: к близкому знакомству с нами он не стремился. Лошадки мы в его понимании темные, черт его знает к какому вреду для коммерции такое знакомство приведет. И я его прекрасно понимаю.
Собрались в конторе, в небольшом каменном домике за складскими пакгаузами. За окном шумел порт, с моего места мне было видно, как ставят кран над грузовым люком пузатого шлюпа с ярко-зелеными бортами и надписью «Толстяк» на корме. А что, вполне соответствует названию.
Трещат лебедки, бегут по ним тросы, поворачивают над самой головой массивные гики, вновь ловя ветер уже другим боком, а я уже на пушке, за прицелом, пытаюсь по дальномерной шкале прикинуть дистанцию, но пока не очень получается — и далековато, и высоты мачт преследователей не знаю. Ну ничего, скоро разберемся.
Комната была небольшой, полутемной, каменные стены покрыты беленой штукатуркой, на них висели какие-то графики, таблицы — рабочее место, в общем. Евген неторопливо налил себе из кувшина воды, жестом предложил нам. Все отказались, кроме меня. Вода была холодной, только из скважины, такой, что зубы схватывало.
— Все понятно, сделаю как решили, — кивнул тот, явно довольный таким исходом дела.
— С судов вы, что ли? — спросила тетка. — Не видела вас раньше.