– И слава Богу, – буркнул Курт, пытаясь по ощущениям в кости понять, насколько серьезно обстоит дело. – Забудь, Макс. Ты сегодня держался отлично и сделал больше, чем был должен; а требовать больше, чем ты можешь, просто глупо… Зови остальных, Ян, – распорядился он. – Пусть, кто на ногах, помогут. Закрыть дверь и бойницы; холодно. Очаг гаснет. Нужно серебряной воды побольше. И – переломы складывать умеешь?
В тесном зале вновь повисла тишина; Хагнер с хмурой задумчивостью смотрел на свою руку с обвитой вокруг цепью, Ван Ален всецело был поглощен завтраком, сам же Курт предавался сочинительским мукам. Сегодня, когда постояльцы пробудятся, утолят голод и несколько придут в себя, надлежит прочесть им долгую и увлекательную сказку – то, что они должны будут рассказывать всякому, кто поинтересуется происходящим здесь в эти дни и особенно ночи. Предать ли в этой сказке Хагнера смерти или же вовсе вычеркнуть его из повествования, он еще не решил и сейчас прикидывал все «pro» и «contra», пытаясь просчитать возможные последствия того или иного решения.
– Такое – забыть?.. Хотя, чему я удивляюсь. Надеюсь, тебе меня и впредь будет не понять.
– Заткнитесь оба! – прикрикнул Бруно с давно не слышимым от него озлоблением, и в тотчас наставшей тишине прозвучало уже рядом, сдавленно и тускло: – Господи…
– Майстер инквизитор сказал, что мы о нем ничего не знаем, – заметил Феликс. – Может, он и в человечьем-то виде дурень попросту? А то мы таких не видали. Головой стену проломит при открытой двери.
– Да что уж тут. Я и сам знаю. Но неужели скажешь, что здесь все просто, и мы напрасно тебя потревожили?