Ириней Акинфиевич мрачно, не встречаясь глазами с Акимом, кивнул и, напрягшись, снова дернул за тот же рычаг. Опять послышалось шипение врывающегося в цилиндр пара, удар… и массивный маховик медленно начал проворачиваться. Он сделал один оборот, другой, с каждым разом его скорость все более и более нарастала, а сарай заполнялся клубами пара.
— Так будут меня тут кофием поить али как? — весело спросил Пахом.
— Стой! — Пан Володарский в ярости хлестнул коня, отчего тот взвился на дыбы, но затем, удержанный рукой опытного наездника, коим непременно являлся любой польский шляхтич, вновь опустился на передние ноги. — А-а, сволота, курва, быдло… Всех, всех запорю!
— Вон этот, — я кивнул на валявшегося Жиряя, — покушался на меня. Кистенем ударить хотел. А двое его подручных в этот момент слугу моего дубьем прибить хотели.
— Тогда поклянитесь мне и крест в том поцелуйте, что пойдете за мной до конца во всем. Кто бы и как бы меня хулить ни стал и какие бы сомнения у вас самих в душе ни появились — будете верны мне до конца.