Вот только немцы-то как шустро себя в русские записали. Еще поколение не сменилось, а уже обрусели. Значит, сработала моя идея их по одной семье в русские деревни расселять…
— Да не винись ты, — добродушно прервал его государь. — Я тебе то не в вину, а в заслугу ставлю. А знаешь, от умной и ученой бабы и детки дюже умные рождаются?.. Ну ежели, конечно, с мужиком какой промашки не вышло, — добавил он, бросая на Акима загадочный взгляд. — А ты вот что, Никодим Трофимыч, а позови-ка сюда ту из твоих дочерей, коя шибче других в науках сведуща.
Та послушно шмыгнула на табурет и замерла, уставившись на меня встревоженным взглядом. Я слегка перевел дух. Итак, подведем первые итоги. Я… где? Вариантов было несколько. Например, в программе «Розыгрыш». У них довольно нехилый бюджет и все возможности для найма актеров. К тому же у меня есть масса друзей-приятелей, которым финансы позволяют нанять всю группу (или труппу) программы для устройства мне такового в индивидуальном порядке. Причем не заморачиваясь съемками. Только лишь для получения удовольствия. Но как им в таком случае удалось добиться того, что мне кажется, будто я в теле ребенка? Или не кажется, а так оно и есть? Я покосился на сидевшую у кровати женщину и, решительным жестом откинув одеяло, уставился на свое тело. Нет, все верно — пацан, лет десять, а то и меньше, слава богу, не обрезанный, коленка слегка поцарапанная… Женщина испуганно вскрикнула и заговорила на каком-то языке, в котором вроде как проскальзывали знакомые слова, но от русского он был еще дальше, чем тот, на котором изъяснялось большинство тех, кого мне здесь довелось слышать. Осознав, что я не реагирую, она поднялась и накинула на меня одеяло, чему я не стал препятствовать. Все, что мне нужно, я уже посмотрел.
А сразу после отца Макария меня ждал еще один сюрприз. Слава богу, на этот раз приятный. Едва только спина священника скрылась в дверном проеме, а я, сглатывая слюну, нацелился на накрытый стол, как в мою комнату ворвалась очень аппетитная девчонка. Она с легким взвизгом бросилась мне на шею, и я едва удержался, чтобы не ухватить ее за вполне аппетитную попочку.
— Да нет, батюшка, — тут же отозвался я, — вспоминается. Но медленно, не сразу. Иногда уж спросить тянет, а я опасаюсь. А ну как посмеются или совсем за убогого примут? Я же никому о сем не говорил. Даже дохтуру. А то опять горькой водой поить начнет, а от нее никакого толку. Только все время спать хочется.