– Обычное дело, – проворчал Грабчак. – Только не «хлестывет», а «ухлестывает». Фирштейн, камрад Андрэ?
…Шли осторожно, дорог избегали. Москалей в округе было не так густо: видимо, большая часть большевистских частей окруженный корпус добивала или южнее наступала. Над головами то и дело проходили эскадрильи – но громыхало где-то в отдалении. На Львов метят Советы, прорыв развивают…
Как плененный тигр, тряс Микола Грабчак кованые завитки решетки. Всё, конец! Опомнился, назад, во двор метнулся – спрятаться, отсидеться. Левой ноги почти не чуял – всю ляжку намертво отбил – и как граната в кармане кость не сломала, то уму недоступно. Запрыгал на одной ноге к дворовым сараям, ища укрытие. Нет, не взяли еще! Только суньтесь!..
– Спросить-то можно, вот с ответом я затрудняюсь. Где-то шесть-семь.
Мезина не спорила, опустилась под защиту пусть легко, но все же бронированного борта.
– Пакостная ты баба, Катерина. Двуличная, – в сердцах сообщил Коваленко. – Прямо как некоторые, только что упомянутые.