…Верхняя площадка, дверь добротная, железом окованная – словно не на чердак, а в стилизованную под старину рюмочную.
– Вот кто «ласточкой», – ухмылялась Мезина.
…Осматривать крошечное помещение было незачем: системные блоки, кабели, хрень всякая, из ворогов разве что в шкафу кто-то карликовый затаился.
– Вот, що б им черта… В самый нужный момент. Попробуем пересидеть. Может, заглянут в магазин, огорчатся, да пойдут своей дорогой. Ты к сержанту спустись, предупреди…
Остатки личного состава сидели на широких ступеньках. Вернее, усталый Грабчак полулежал, завернувшись в шинель, а Катрин слабовольно дымила столичной папироской. Каска товарища старшего сержанта была нахлобучена на голову каменного льва, украшавшего ступени. На поцарапанном металле расплывались редкие капли летнего дождя.
Подвесили хозяина, вернулись за оружием и снаряжением. Протискиваясь в дверь и отводя в сторону непослушное тело повишеника – пан полковник щурился неодобрительно, седой бородкой укоризненно поводил, – Микола подумал, что неловко сделали: кто ж на ремне вешает? Этак любой следователь раскусит, глянув на узел да на следы на шее. Нужно было веревкой удавить, да толком подвесить – в былые добрые времена в полиции по таким делам толк знали. Впрочем, Грабчак здесь человек новый – що ж с непрошеными советами лезть? Вот халат с кистями у покойника хорош – надо будет после войны себе такой справить. Можно бы и этот, вишневенький, снять, но куда ж трофей денешь? Эх, война…