Бомбежки уже кончились – темно для авиации Советов. Вечер пришел, теплый, еще безлунный, благословенный. Но Миколу озноб бил – чуяло сердце, всех в прорыве положат…
– То так, – одобрил Андре. – Пора резудр ин проблем.
Грабчак огляделся, подпрыгнул и отодрал от деревянной стены один из флажков. Вот шляхетство криворукое – и прибить толком не умеют. Прихватил гвоздем и усе! А древко?! То ветка в шелухе, а не древко.
– Допустимо. Но бессмысленно. Поскольку всё от вас зависит. Ну, и от нас, немножко. На фига тебе сценарий, который ты стопроцентно перепишешь?
Женька ожидал, что сейчас по грузовику начнут палить из карабинов-автоматов, но дело обстояло хуже: у подъезда стоял немецкий грузовичок, из него выпрыгивали егеря, а чуть дальше притормаживал разведывательный бронеавтомобиль 221-го типа – высовывающийся из башенки пулеметчик с изумлением смотрел на выскочивший грузовик: ошалелый, ощетинившийся погнутыми прутьями решетчатых ворот…
Сидели под навесом портика, шпиль-ориентир торчал на виду, погода, правда, подкачала – опять дождик капал. И безделье ожидания угнетало. Катрин нашинковала яблоко помельче, но ел больной парень медленно, оставляя на мякоти розовые следы. М-да, с деснами у него паршиво и зубов некомплект. Тяжковато человеку будет. Если будет. Леди-сержанту приходилось умирающих видеть. Примерно так они и выглядят…