— Как звали твою мать? — спросил я у нее.
— Я — целительница, — произнесла я с достоинством. — И жалость — только помеха в моей работе. Нас так учили: либо помоги страждущему, либо, если помочь не в силах, без лишних сожалений избавь от страданий. — Я добавила, растягивая слова: — Тебе я помочь не в силах.
— Тебе спасибо, — ответила я, продолжая улыбаться.
— Благодарю, — холодно произнес он. — Обойдусь без ваших снадобий.
Я глубоко вдохнула и, набрав полную грудь воздуха, уже собралась осуществить свою угрозу и заорать на весь дом, когда, осмелившись посмотреть оборотню в лицо, вдруг встретилась с ним взглядом… Выдохнула и послушно зажмурилась.
Поднявшись по узкой каменной лестнице, мы оказались на большом, выложенном булыжником дворе. Тут тоже не было ни души, как, наверное, и в доме, в подвале которого нас держали. В предрассветных сумерках небольшое одноэтажное строение казалось давно покинутым. Видимо, наземными помещениями дэй Людвиг не пользовался.