Шаги бесшумны, тело легче кружащегося над дорожкой кленового листа. Большой, ярко-желтый, с неровным багряным кантом, он медленно раскачивался в воздухе передо мной, улетал вперед и вновь возвращался, как будто просил, чтобы я последовал за ним.
Из следующего письма я узнал, что через три седмицы меня, скорее всего, свалит в постель пневмония, почечные колики или еще какой-нибудь недуг: кузина Бернадетт напоминала об очередной годовщине своей свадьбы. Нет, я люблю Берни, и Ален, ее муж, мне очень симпатичен. Но их дети! Сначала они в три голоса требуют от меня «показать волчика», а когда я соглашаюсь (как можно отказать детям?), по часу не слезают со спины, мнут уши и дергают за хвост. Обычному человеку не понять, какая это уязвимая часть тела — хвост. Поэтому однозначно — пневмония.
— А теперь она в монастырь собирается! — Счастью Дияры не было предела. — Потому что все глазели на ее ноги.
— Кто ж их знает? Может, волчара жрет за троих?
— Ой… — Шаман шкодливым мальчишкой прикусил губу, поняв, что сам себя выдал. — Но, может быть, еще и не будет никакой свадьбы. Насколько я понял, у дэйни Лисанны есть привычка пускаться в бега, едва заслышав имя графа Гросерби.
Устрашающего вида деревянная конструкция с высокой спинкой и подлокотниками, с которых свисали кожаные ремни, заняла место в центре камеры.