— Он сказал, — опять закрывая глаза, ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
Удивившись крайне, Никанор Иванович увидел над собой черный громкоговоритель.
— Разрешите мне, мессир, — вскричал радостно кот, вскакивая.
Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента. Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил:
— Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? — заговорил Воланд сурово.
— Голову ему оторвать! — сказал кто-то сурово на галерке.