— Вчера в кабинете у вас видел этого индивидуума мельком, но достаточно одного беглого взгляда на его лицо, чтобы понять, что он — сволочь, склочник, приспособленец и подхалим.
— Будем глядеть правде в глаза, — и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. — И вы и я — сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс — и вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский, гениальный психиатр, вам, конечно, не поверил. Он смотрел вас? (Иван кивнул.) Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву.
— Постойте! Еще одно слово, — попросил Иван, — а вы ее нашли? Она вам осталась верна?
ближайший столик и воскликнул тоскливо: — Нет, его здесь нет!
Тогда в голосе Иуды послышались какие-то детские интонации, он зашептал растерянно:
— Простите, не понимаю вас… вы что, были у врача? Почему у вас голова забинтована?