— Мне не нужно знать, — придушенным, злым голосом отозвался Пилат, — приятно или неприятно тебе говорить правду. Но тебе придется ее говорить. Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти.
Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.
— Эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, старый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, старый кретин!
— Ты будешь в дальнейшем молоть всякую чушь? — грозно спросил Фагот у плачущей головы.
— Сидите? — спросил он мягким баритоном и улыбнулся залу.
— Да, да, — стонал и всхлипывал во сне Пилат.