— А, помню, помню! — вскричал Иван. — Но я забыл, как ваша фамилия!
Действительно, где-то вдали послышался шум многочисленных крыльев. Коровьев и Азазелло бросились вон.
А те, изредка оборачиваясь с опаской, не слышит ли кто, перешептывались о какой-то ерунде. Здоровенный, мясистый, с бойкими свиными глазками, сидящий у окна, тихо говорил маленькому своему соседу о том, что пришлось гроб закрыть черным покрывалом…
Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном.
Мигающий огонек отражался не в треснувшем пенсне, которое давно пора было бы выбросить на помойку, а в монокле, правда, тоже треснувшем. Усишки на наглом лице были подвиты и напомажены, а чернота Коровьева объяснялась очень просто — он был во фрачном наряде. Белела только его грудь.
— А вы, как я вижу, — улыбаясь, заговорил рыжий, — ненавидите этого Латунского.