— Зовите, зовите, — прочищая горло кашлем, приказал прокуратор и стал босыми ногами нашаривать сандалии. Пламя заиграло на колоннах, застучали калиги кентуриона по мозаике. Кентурион вышел в сад.
Ополоумевший дирижер, не отдавая себе отчета в том, что делает, взмахнул палочкой, и оркестр не заиграл, и даже не грянул, и даже не хватил, а именно, по омерзительному выражению кота, урезал какой-то невероятный, ни на что не похожий по развязности своей марш.
— Нет, прокуратор, нет. Мой помощник разрешил ему участвовать в погребении.
— К счастью! К счастью! — зашептал Коровьев Маргарите, — смотрите, он уже приходит в себя.
— Я извиняюсь, — заговорил он подозрительно, — вы кто такой будете? Вы — лицо официальное?
Он скрылся на балконе. Иван слышал, как проехали колесики по коридору, кто-то всхлипнул или вскрикнул слабо.