Поплавский почувствовал, что ему не хватает воздуха, поднялся со стула и попятился, держась за сердце.
Буфетчик вынул тридцать рублей и выложил их на сверх стол, а затем неожиданно мягко, как будто бы кошачьей лапкой оперируя, положил сверх червонцев звякнувший столбик в газетной бумажке.
— У меня и осла-то никакого нет, игемон, — сказал он. — Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал.
— Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.
У ног сидящего валяются черепки разбитого кувшина и простирается невысыхающая черно-красная лужа.
— А, — заикаясь, проговорил он, — а если они опять того…