— Чудаки, ей-богу! — пожав плечами, проговорил артист, и занавес скрыл его.
— Двадцать одна тысяча семьсот одиннадцать рублей.
— И это отделение великолепно, — торжественно признал Коровьев, — и иностранец симпатичный, — он благожелательно указал пальцем на сиреневую спину.
— Разрешите мне, мэтр, — заговорил он, — свистнуть перед скачкой на прощание.
Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами. Так смотрят на того, о ком слышали много, о ком и сами думали и кто наконец появился.
Когда осужденных повели на гору, Левий Матвей бежал рядом с цепью в толпе любопытных, стараясь какими-нибудь образом незаметно дать знать Иешуа хотя бы уж то, что он, Левий, здесь, с ним, что он не бросил его на последнем пути и что он молится о том, чтобы смерть Иешуа постигла как можно скорее. Но Иешуа, смотрящий вдаль, туда, куда его увозили, конечно, Левия не видал.