— Вы… э… дайте нам вообще закусочку… э… — благожелательно промычал Коровьев, раскидываясь на стуле.
— Да, — говорила горничная в телефон, — как? Барон Майгель? Слушаю. Да! Господин артист сегодня дома. Да, будет рад вас видеть. Да, гости… Фрак или черный пиджак. Что? К двенадцати ночи. — Закончив разговор, горничная положила трубку и обратилась к буфетчику: — Вам что угодно?
— Нет, уж кого-кого, а тебя я не помилую, — с тихой ненавистью сказал Иван Николаевич.
— Ты хоть запахнись, — крикнул ей вслед мастер.
— Что он говорит? — спросила Маргарита, и совершенно спокойное ее лицо подернулось дымкой сострадания.
И тут на базаре не стало Низы и Иуды. Они шептались в подворотне какого-то двора.