В ответ кактус, кивая, уверенно махнул вперед верхним кончиком. А потом, поразмыслив чуток, изобразил боковой веточкой горизонтальное покачивание, очень похожее на красноречивый жест «поспеши уже». Обалдеть! Надеюсь, за месяц моего отсутствия он не освоил четырехмерный математический анализ! Надо бы присмотреться к его поведению.
– Ты с нами летишь, если нет категорических причин для отказа. Это желание Оли. Мы потом тоже домой, – не теряя времени, сообщил я маме цель звонка, заставив родительницу удивленно посмотреть на мою дейрану. – Оле нужна хоть какая-то одежда на первое время. У тебя наверняка гардероб на полкорабля с собой?
И, резко передернув плечами, я вывернулась из его рук и, подхватив поднос, решительно протиснулась мимо. Да, обидно не знать того, о чем известно всем остальным. Но назвалась груздем… Остается ждать.
– Вы позволили себе оскорбительные действия по отношению ко мне, вашему капитану. И радуйтесь, что вы – какая никакая, а женщина, поэтому просто лишитесь лицензии. Будь вы мужчиной – убил бы, не задумываясь. Осмелиться ударить меня! Землянке!
Операция длилась почти сутки, оставив жуткие впечатления. За этот бесконечный отрезок времени миллионы раз пожалев о своей принципиальной неразумности, я беззвучно кричала, находясь полностью в сознании и чувствуя боль, но не имея возможности шевельнуть и пальцем, скованная инъекциями медикаментов. Мысленно умоляла врача остановиться и отпустить меня, просто сжечь заживо или выдать в руки преследователей, но не могла уже ничего изменить. Приходя в себя после очередного беспамятства, вызванного болью, недоумевая, как я еще могла сохранить рассудок, страшилась задать себе главный вопрос: «Уверена ли я еще в своих намерениях?» Тело, пылающее огнем невыносимой боли, неожиданно стало подчиняться мне, позволив с невыразимым облегчением понять, что операция завершилась. И я ее пережила!
– Надеюсь, и ты тоже? Еще одного неожиданного заявления сегодня не выдержу.