— Это хорошо, что вы такие решительные. Проверил я твои слова, Сережа. Все так и случилось. Людей жалко в Североморске. Что ж ты не сказал? Ладно, чего уж теперь. Будем считать, что первую проверку вы прошли. — Он двинулся к дому по каменной дорожке. — Чего стоим? Пошли, поговорим с Иванычем. Ворота прикройте там!
— Я не могу рассказать кому-то. Если я не «помню» будущего у человека — я ничего сказать не могу. Ну-у-у… Вот ты же помнишь всех своих детсадовских приятелей? Многих?
— Через семь лет вы скажете эти же слова, а еще спустя месяц вы поступите как Кручина. Вы прыгнете с балкона едва ли не в присутствии своих близких. Во всяком случае, говорить они станут именно так.
Вечером приехал донельзя довольный Сэмюэль Батт. Ему удалось продать три четверти табачного листа по очень хорошей цене какому-то «глупому немцу» из «Браун энд Вильямсон», бывшей самой крупной компанией-производителем сигарет в этих местах.
— Тебе, Валентин, не предлагаю — ты за рулем, а мы остограммимся, с твоего позволения.
— А что в области? — спросил я после того, как мы накатили.