— Итак, молодые люди, чем обязан? Электродвигатели сошли с ума или, не дай бог, частотный преобразователь впал в буйство?
Он курил только флоридский «Padron» из никарагуанского листа. Считал, что эти сигары сильно недооценены и никто не понимает их настоящего достоинства.
Фамилия Павлов мне не говорила ни о чем. Я знал много людей с такой фамилией — не самой редкой в России: расстрелянного в 41-м военачальника, знаменитого физиолога, сержанта, оборонявшего дом в Сталинграде, последний премьер-министр СССР тоже носил такую фамилию. Только звали его как-то иначе. А как — я не помнил.
И только с самим собой у меня выходило все как-то криво и противоречиво. Сколько я ни вглядывался в зеркало, а мое «будущее» всегда виделось иным, чем в прошлый раз. На день-два еще удавалось «заглянуть», а позже все расплывалось каким-то невнятным образом — как в телевизоре с ненастроенной антенной.
— Примерно, — согласился я. — Нас ведут от самого Шереметьева и ждут, когда мы себя проявим. Судить за игру на бирже нас не смогут — этим занимается все население Америки, а вот удалить с поля за излишнюю удачу и, по крайней мере, постараться выяснить, чем она вызвана, могут вполне. А если верить этому Расселу, то еще у нас есть великолепная возможность завалить независимую агентуру — когда через нас они выйдут на него. Сейчас он просто знакомец Сэма, но стоит ему появиться здесь еще пару раз, и они свяжут концы вместе.
— Какими критериями вы руководствовались, выбирая именно этих людей? Их к вам точно никак нельзя привязать официально?