В воскресенье вечером, взяв традиционное пиво, мы с Захаром уселись перед телевизором, решив посмотреть на мир, еще не знающий «черного понедельника».
— Сейчас упаду, сейчас упаду, сейчас упаду!
В следующие два часа мы рассказывали нашему хозяину о том, какие обильные снега выпадают на Аляске, как любят эскимосы «огненную воду» и куда делось золото Клондайка, фантазируя при этом сверх всякой меры. Американцы в глубинке вообще были странно образованы — они знали все, что можно знать о своем деле, и ничего о том, что происходило вокруг. Сэм (если не брать в расчет его политической ориентации) в этом ничем не отличался от своих сограждан: он очень натурально удивлялся откровенному бреду про медведей в три человеческих роста. Слушал с вежливым интересом про собак-хаски, могущих как верблюды неделями таскать за собой нарты по снежной пустыне без всякой еды. Радовался как ребенок ежедневным прогулкам алеутов на Чукотку в Советский Союз за бесплатной водкой. И всякой прочей ерунде, принимая все, измышленное Захаром, за чистую монету. Он хлопал себя по жирным ляжкам и предлагал выпить за то, что гений белого человека изобрел «Винчестер» и «Кольт», чтобы дать несчастным аборигенам возможность противостоять лютым медведям-людоедам.
— Ты кто? — не выпуская сигареты изо рта, спросил он.
— К-к-кто это? — слегка заикаясь, спросил Майцев.