Вот я подкрадываюсь к клетке с Проксимо и окликаю его.
- Прив, это окупится в будущем. Если мы сможем хорошенько прокачать нашего малыша, то нам, возможно, и не понадобятся остальные призывы. Он станет неубиваемым!
Я сидел на полу комнаты в гостинице и, как автомат, перебирал склянки и компоненты, смешивал, наливал, хватал, бросал, добавлял... Флакон. Гвоздика. Пыльца солнечника. Желчь скорпиона. Высушенные жвала шестикрылой стрекозы. Смешиваем. На выходе - эликсир скорости, срок действия - два часа, скорость +30%. Флакон. Гроздь винограда. Стебель папоротника. Сок трескучего метельника. Толченые зубы мамбетки. Левый глаз василиска. Смешиваем. На выходе - зелье зоркости. Флакон. Скальпель. Спирт. Огурец... Бррр... Конвейер. Это просто какой-то бесконечный конвейер. К концу второго часа все эти склянки и компоненты эликсиров плыли у меня перед глазами одним сплошным маревом и я продолжал создавать эликсиры исключительно по инерции.
Забив полностью рюкзак, я потащился к Храму Анабет. В Нижнем Вавилоне как всегда было шумно, весело и людно, а на его огромном кладбище - печально, тоскливо и пустынно. Храмы нескольким богам сиротливо стояли в разных концах кладбища, всеми позабытые и немного заброшенно выглядевшие. Единственный, кто нам с Привом повстречался на кладбище, был молчаливый НПС 120-го уровня, крепкого еще вида зомби, несший нерадостную вахту кладбищенского сторожа.
- Послушай, Елена. Твой приемный отец совсем не дурак был, заставляя тебя взять эти магии. Бафер и дебафер в одном лице - это страшная сила! Такие бойцы на вес золота! И даже мифрила! Ты только представь: если в поединке равных ты наложишь на себя самое банальное заклинание ускорения, а на противника такое же банальное заклинание замедления, то одно это даст тебе минимум тройное преимущество - на каждый один его удар ты будешь наносить целых три! Минимум! И это только после всего лишь парочки заклинаний! А если использовать все доступные бафы и дебафы? Да в поединках тебе не будет равных! И не только в поединках, ты и толпу сможешь осилить!
Глаза Елены потухли, плечи опустились, руки безвольно висели вдоль тела.