– А… а почему я, господин директор? – совладав с собой, растерянно спрашивает она.
– Вовсе нет. И если с ней что-нибудь случится, – я молчать не стану. Понятно, господин ЮСон?
– Срок определён законом в десять дней. – объясняет юрист, снова глядя на меня. – Но отсчёт этих десяти дней начинается не с момента последнего разбирательства, а с даты вручения решения суда. Суд выносит решение, канцелярия суда оформляет его надлежащим образом и отравляет ответчику в виде двух документов – сначала краткое решение, потом, – так называемую мотивировочную часть. Так вот, десять дней, отведённые законом на обжалование приговора, начинают отсчитываться с момента получения ответчиком мотивировочной части. Эти два документа могут быть вручены лично в руки, либо, если у канцелярии нет возможности этого сделать, высылаются заказным письмом. В последнем случае, датой вручения мотивировочной части и, соответственно, начала отсчёта десятидневного срока, считается дата, указанная в штампе почтового отделения. Поскольку у нас нет на руках судебных документов, то нет никаких препятствий для подачи апелляции против неправомерного решения суда в установленные законом сроки…
Вопросительно смотрю в глаза собеседнику предлагая высказывать возражения. Тот долго молчит в ответ.
– Понимаю, о чём вы говорите, господин ИмСу. – отвечаю я. – Только ситуация сейчас такая, какая она есть. Пока меня не демобилизуют, считаю, что заключать какие-то контракты, – бессмысленно…
Оказывается, мама и онни были на разбирательстве по вопросу ценных бумаг. «Разбирали» СунОк, а мама «выступала в группе поддержки» – сидела в зале и болела за дочь. Сегодняшнее рассмотрение закончилось ничем, слушание дела перенесли. Брызжущая энергией СунОк, размахивая руками, рассказала, сколько чуши понаписало обвинение в исковом заявлении, и как наш адвокат их лихо натыкал мордами в их же глупости. Короче, – победа будет за нами!