Согласен. – думаю я. – Тоже так считаю. А если во Францию не поеду, то не поймут ни там, ни тут. Тут ещё будут потом смеяться, назовут скупердяями, пожалевшими денег на поездку, или какими-нибудь лосями педальными, профукавшими уникальный шанс.
Лицо СонЁн вздрагивает. Глаза её начинают часто моргать и, судя по задрожавшему подбородку, она вот-вот заплачет.
– Но, повторюсь, – говорит полковник, – пока никто тебя и институт не связывает…
– Оу! – восклицает ЁнЭ, изумлённо распахивая глаза. – Это ведь дорого, ЮнМи!
Объяснив, БоРам смотрит на собеседницу, ожидая реакции.
– Спасибо глубокоуважаемому военному командованию, за гуманное обращение с одним из своих подчинённых. – саркастически благодарю я, поворачиваясь к нему. – Могли ведь предложить отрубить ногу, но всего лишь попросили забыть своего самчона. Хотя, если подумать, то это практически то же самое. Разве родственники и семья, – не главное в жизни корейцев? Разве не из родственников и их семей состоит Родина, которую мы здесь сейчас защищаем? Или я не права?