– Твоей группы? – прищуривается на меня ЮСон. – Ты сказала – «моей группы»? Разве ты только что не поругалась с ней?
Высокий чистый голос внезапно взлетает вверх, заглушая собою пение хора. Поднявшись на высоту, которую в храме никто отродясь не слышал, он рассыпается серебряным дождём, вызывая в сердцах слышащих его внезапную сладость и ощущение радостной благодати. Исполнив припев, певец замолкает, но монахини продолжают неподвижно стоять, вслушиваясь в эхо красоты, ещё продолжавшей звучать в их памяти.
– Охренеть, – помолчав, говорит ЧжуВон. – Тебя за деньги можно показывать.
– А то, что он занимался контрабандой с Севером? – спрашивает капитан. – Это вызывает у вас осуждение?
– А? Да, да. Да. – понимающе мотает головой в ответ тот. – Всё, СонЁн. Согласен. Могила. Больше ни слова. Будем соблюдать приметы.
– Вроде бы нет. – говорю я, прислушиваюсь к своим ощущениям и обещаю. – Сейчас проверим!