— Ша! Уже никто никуда не идет. Завалили мы и генерала, и его штабиста с контриком, до кучи. Судя по тому, что не слышно воплей и выстрелов, об этом еще не знают. Но узнают, с минуты на минуту. Так что сейчас, огородами уходим за околицу. А потом степью, не выходя на дорогу, и — ноги, ноги уносите наши жопы!
Сам уездный город ничем не отличался от десятков и сотен ему подобных. Жителей — тысяч пять. В центре присутствуют кирпичные дома частных лиц и административные здания. Ближе к окраине, здания деревянные и общая обстановка больше походит на деревенскую (включая самую разнообразную живность во дворах). Есть вокзал, на котором сейчас собралось несколько эшелонов. Собрались они по причине того, что мы напрочь расхерачили пути на достаточно большом протяжении. А попытку их починить, пресекали орудийным огнем издалека. Гражданские ремонтники от такого пердимонокля разбежались и теперь отказываются приступать к работе. В принципе из-за этого, собственно, и произошел конфликт между вояками, гражданской администрацией Маловодного и службой железных дорог. То есть, не все так просто и своими действиями гайдамаки хотят, чтобы их боялись больше, чем бегающих за городом красных. А повесив сегодня с утра двоих подсобных рабочих, окончательно показали серьезность своих намерений. При этом, гарантировать отсутствие обстрела они тоже не могут. Да и с ремонтным материалом довольно туго. Слишком уж много надо чинить, поэтому ни шпал, ни рельсов не хватает. Вот ситуация и приняла столь неприятный характер.
— Василий Августович, сдается мне, вы не закончили мысль?
После чего, подавая пример, ломанулся на зады двора.
М-да… буквально через сорок минут, уже полтора десятка пленных, прямо-таки в голос требовали, чтобы их приняли в ряды Красной Армии. Остальные вели себя потише, но слушали с большим интересом. А я лишь улыбался во весь рот, наблюдая за работой профессионала. Причем, комиссар, даже особо не сыпал лозунгами. Для начала, он на пальцах объяснил ближайшее будущее УНР и последствия этого «будущего» лично для каждого из сидящих здесь. Пленные сильно озадачились. Потом, Лапин, усугубил негатив. И озадаченность перешла в озабоченность. Ну а в завершении, будто между делом, осветил принимаемые для трудящихся законы в советской России. «Запорожцы», будучи в основном селюками, крайне заинтересовались последним. Нет, еще в прошлом году они слыхали про «землю крестьянам», но сейчас их интересовала конкретика. Вопросы сыпались безостановочно, а я с сожалением глянув на часы, вынужден был отвлечься от столь занимательного зрелища, направляясь к броневикам, возле которых назначил встречу капитану.
В этом месте я хмыкнул, так как уже немного понимая специфику ж\д, был почти уверен, что ротного, мягко говоря, накололи, просто побыстрее желая избавиться от шумного раздражающего фактора. При этом, что характерно, Савенко с интересом глянув на меня, непроизвольно кивнул. Ха, похоже, бунчужный, познал дзен и понимает жизнь лучше, чем можно ожидать от обычного сержанта.