— Прямо трейд-юнионы, Михаил Дмитриевич! — услышал Митяй смешок говорившего. Часть слов он не очень понимал, но слушать было страшно интересно и он почти прилип к окну. В комнатке, на стенах которой были развешаны странные большие листы бумаги со стрелочками, кружками и квадратиками и даже нарисован цельный дом, разговаривали двое — седой господин в дорогом костюме со сверкающей булавкой галстука и господин помоложе, в странной зеленоватой куртке с большими карманами и косоворотке под ней.
Более того, мы с Черновым совпадали в том, что необходимо создавать массовое народное движение, основу революционной пирамиды, включающее не только пролетариев, но и «трудовое земледельческое население деревень», как он сам называл крестьянство.
Несколько раз приезжал дядька Василий, привозил муки да масла, а потом велел матери собираться и ехать с ним к фершалу на станцию. Митька напросился ехать тоже.
— Ну… если вы так уверены, хотите пари? — барон галантно поклонился. — Я предлагаю…
Прокормить пятерых детей было ой как непросто, несмотря на то, что старшая сестра, двенадцатилетняя Матрена, помогала с утра до вечера у рогожного стана, и мать все больше задумывалась о том, чтобы отдать девятилетнюю голубоглазую Дашу портнихе в учение.
— Что я хотел сказать — да, немецкий взлет поразителен, но Германия богатела столетиями, начиная со Средних веков. И такой взлет стал возможен потому, что были установлены твердые и понятные правила и законы, свободы для их обсуждения и суды для их гарантии, что невозможно без народного представительства в рейхстаге и ответственного перед ним кабинета министров. А у нас ничего похожего нет и не предвидится, и потому первую скрипку всегда будет играть питерское «высшее общество» — все приближенные к двору, князья, министерские чиновники и так далее. Но просто в силу своего происхождения они неспособны к той предприимчивости, которую требует современная промышленность, им проще выбить из государства подряд, пользуясь своими связями. Дай нам возможность открыто влиять на власть, дай нам свободы, без которых воздействие на власть невозможно — и ты увидишь, как поднимется Россия.