— Ну, где зеленый дуб и кот на золотой цепи.
Испуга не было. Совсем наоборот, где-то внутри вспыхнул упрямый огонек — лапки вверх, да? Один мир просрал, теперь второй хочешь? Бумажник отдашь, а с ним и сигарницу со смартфоном, да? И такое вдруг бешенство во мне поднялось из-за того, что придется расстаться пусть с малой, слабой, но все-таки ниточкой, связывающей меня с родным миром, такое остервенение собственной некузявостью, такая злость на свое нытье и весь мир вокруг.
Болдырев недоверчиво хмыкнул, но от дальнейших вопросов воздержался, а я погрузился в воспоминания.
— Пора заселять Сахалин, Сергей Васильевич.
— Да, господин Скамов у нас человек больших и разнообразных талантов! — поддержал его хозяин дома.
— Не узнали свой голос? Это в порядке вещей, никто не узнает, у себя в голове мы «звучим» иначе, чем для других. Но продолжим — не будете ли так любезны взять в руку какой-нибудь особенный предмет?