Получив второй шанс от царя, он старался. Понимая, что слов будет недостаточно, но писал все на бумаге. Прекрасно зная, что таким скрупулезным вещам царь может поверить. Но главное — это не опрос одного человека. Это опрос многих, который позволял получить некий общий срез «картины маслом».
— Я… я дура. Ты ведь тогда на меня обиделся, когда я не захотела беременеть? Знаю. Обиделся. Жена и не хочет. Это обидно. Любой бы обиделся. Прости. Я сама была не своя.
Но стрелы были нужны все равно. Так что, без лишней суеты он решил добыть материала для них. Заодно и с дядькой Кондратом без навязчивого присутствия отца Афанасия можно было бы поговорить.
Андрей же медлил. Он лихорадочно соображал.
Понятное дело, что обычно царю было глубоко до малины и сироты, и помещики на местах. Да и сейчас до Андрея ему дела не было. Но…
— А что бы ты хотела? Хотела бы, чтобы я все эти трофеи забрал себе, постаравшись продать?