Меня от основной работы Илья не отвлекал, но сам что-то накопал.
Отец перед уходом на пенсию поменял «Победу» на «Волгу». Маман настояла на чёрном цвете, он казался ей более солидным. Права я получил в восемнадцать лет и мог в любое время взять машину, покатать девчонок. Ну и порисоваться. Куда без этого? Опять же балагуром, весельчаком и свободным художником был Сашка Увахин. Александр Петров, комсорг курса, ходил со значком «дружинник» по вечерней Москве, пресекая хулиганства и недостойное поведение советских граждан.
Не белый, а светло-голубой для первого сентября Саша костюм себе пошила. Я хотел было сходить в школу, посмотреть на молодую учительницу, но Сашка не позволила.
И собственно, до конца года о Тригоне больше никаких подозрительных донесений не поступало. Он простыл, заработав серьёзную пневмонию. Позже оформил путёвку и уехал в санаторий. Наружное наблюдение 7-е управление сняло. Зря, конечно, но доказать что-то я не мог, к тому же работы хватало и без этого.
— Этот может, — согласился Владимир Петрович.
— Упаси боже, — повторил я и испытал желание перекреститься от одного названия той диссертации. — И очень жаль, что ты не влился в ряды любимчиков Понтрягина.