Владимиру Петровичу я подал более серьёзный документ, аргументируя это проведенными профилактическими мерами до начала игр. Они всё ещё продолжались. В начале июля оперативники МУРа задержали без всякого повода одновременно двадцать известных «воров в законе». На Огарёва с ними провёл беседу лично Щёлоков.
— Не ожидал, — признался Михаил Иванович. — Так, девки, по такому поводу можно немного коньяка. Плесните-ка нам на донышке. Сердце у меня, — пояснил он всем присутствующим.
— Я и без того буду волноваться, а тут ещё ты. Совсем как батя. Он меня до десятого класса провожал на первое сентября.
— Женю тебя и можно помирать, — неожиданно сообщила она мне.
От изумления я дар речи потерял и что-то вставить в своё оправдание не успел, мужчина продолжил спич. Он, оказывается, секретарь парторганизации и хорошо поставленным голосом строителя коммунизма прочищал мне мозги минут пятнадцать. Чай остыл, к нарезанному торту никто не притронулся.
— Читаешь здесь и быстро, — скомандовал он.