Но дальнейшее подслушивание разговоров Чижова с Рошелем стало Пете неинтересным. Разве что выяснил, что, скорее всего, погрузка вина в вагон и соответственно оплата товара будет в ближайшее воскресенье проведена. День праздничный, народ после церковной службы гуляет, жандармы – тоже люди. В общем, нарядов на улицах будет меньше, и задействованы они будут в других местах. К вагону на запасных путях никто из них не подойдет. Лука гарантирует.
– Хорошо. Завтра я на том же чаепитии у государя буду. Так и быть, напомню о вас, если Пален забудет.
Дверь камеры открылась, Петя не спеша вышел наружу. А там царила даже не суета, паника. Кадеты толкались в дверях, стремясь вырваться из лаборатории, Сорокин с Левашовым были рядом с ними и вроде как пытались навести порядок, но при этом сами жались поближе к дверям, только сужая проход.
– Простите, а кого именно потребовалось не допустить на прием?
Петя ответить и не пытался. Встал по стойке смирно и ждал продолжения. Вот у Левашова, похоже, было что сказать, но он никак не мог решиться это сделать. И славно. Судя по взглядам, которые он бросал на Птахина, ничего хорошего про него говорить куратор не собирался.