— Поздравляю, Арди, — снисходительно заявил Менски, лениво аплодируя.
— Похоже, Гана, — заметил я, — что твои бойцы здесь и сидели. Ты не обидишься, если я назову их засранцами?
— Да не особо я ему верю, — ответил я. — Просто я и сам думаю, что предназначение есть у всего. Не может смысл нашей жизни состоять только в том, чтобы мелькнуть, оставив потомство.
— Слушай, Данила, — спросил я, орудуя здоровенным гаечным ключом, — а что вообще на судне творится? Какая обстановка?
Снова слившись с источником, я без труда вытащил Ингвара к себе в беседку и молча рассматривал висящий передо мной бурлящий клок тумана. Через некоторое время Ингвар понял, что сбежать не удастся, и неохотно принял привычную форму.
— А ты знаешь, Кира, какая самая большая несправедливость на свете? Это когда деньги находятся в чужом кармане, а не в твоём. Так вот, если мы вдруг избавимся от дружины, эту несправедливость кинется исправлять сразу столько народа, что нас просто затопчут.