Не находя слов от изумления, Деев указал рукой на полевую кухню – и солдаты лихо взметнули яблоню на крышу, чем-то привязали: кухонька почти исчезла под сенью могучего растения.
– Плыви же ко мне, брат! – засмеялся Деев.
Далеко за окном ревел не успокаиваясь какой-то паровоз. Не деевский ли?
Колеса крутятся, еще движимые последними толчками механического сердца, но с каждым оборотом все медленней. Металлическая махина дышит все протяжнее, тише и скоро умолкает – “гирлянда” встает, лишь из трубы ее курится легкий пар.
Буга не заметила, хотя коснулась плечом, проходя мимо. Не замечала и того, что прическа ее пришла в негодность, – одна коса выпала из закрученных на затылке узлов и расплелась наполовину. Перекинув через локоть ветхое пальтецо, Фатима шла из вагона со спокойным, непроницаемым лицом – не глядя под ноги, не глядя в окна, да и никуда уже не глядя.
Не можем, говорят, знать. Но сразу тебя уведомим.