Тогда мать положила меня под ту дверь и сказала строго: лежи. Сама ушла.
Качание бархатных штор. Качание стен. Качание вагона, эшелона, мира. Не упасть бы! Нет, не упасть – если держаться крепче – за то, что рядом.
– Ну же! – Деев распахнул дверь купе и пальцем указал найденышу направление.
– Только вспоминать про это нельзя, Деев. И мыслями выжигать себя – тоже нельзя. Не думать, не помнить, оставить позади и дальше идти – только так. Иначе с ума сойдете.
– Войсками правого берега – командарм Славин. Левого – комбриг Юдин.
В Сызрани бегал по городу и требовал невозможного – пуховые подушки. Был в горснабе, в горсовете и в отделении милиции. Везде смотрели, как на идиота, чуть пальцем у виска не крутили. “А где мне, по-вашему, подушки искать? – огрызался Деев. – В степи?” В отделении милиции увидел случайно, как привезли взятых с поличным самогонщиков. Выклянчил часть вещественных доказательств – три бутыли мутного первача: хоть и не спирт, а для дезинфекции в лазарете вполне сгодится.