Лица – жесткие, как подошва, познавшие и жаркое степное солнце, и смертельное солнце пустыни. Усы и брови – тяжелые от пыли. Глаза – светлые от ожидания.
Смеркалось. Они все еще сидели на завалинке у конторы – и все еще целые.
Никогда Деев не задавался этим вопросом, и ни один контролер ни о чем подобном не спрашивал.
Помпадур сел рядом на лавку и взял невесту за руку. Так оно и сладилось.
– Он не дикий, – отозвалась Белая. – Он дефективный, умственно и морально. Иными словами – идиот.
Как я устал, Фатима. Не помню отчего. Что делал, куда шел, чего хотел – ничего не помню. Как выпотрошили. А тебя – помню. Утешь.