У Тюрлемы, аккурат на заправке водой, локомотив забастовал – и машинист засуетился вокруг замершего на путях паровика с перекошенным от дурного предчувствия лицом. Полетел вестовой клапан, его требовалось пришабрить – работа несложная, но кропотливая и требующая времени.
Уже стаскивает по ступеням. Уже оттягивает подальше от поезда, распугивая присевших в траве “бегунков”.
Ровно секунду размышляла Белая, куда бежать: вон из “гирлянды”, на близкий пока еще Донгуз, где ждали и исправный телеграф, и заградовцы, – или в голову эшелона, в паровик, чтобы самолично распорядиться об остановке.
– Давно, – согласился тот впервые за день. – С прошлого века.
Быстрее, еще быстрее, и еще быстрее – и вот уже лицо ее рядом с вагонной площадкой, чуть не в ногах у Деева. Глаза – вытаращены дико. Рот – раскрыт. Тянет к нему младенца – на прямых и костлявых руках: забери же ребеночка!
Деев нес ее и кивал молча: боялся, что при разговоре голос дрогнет.