– На кудыкину гору! – откликнулось с третьей. – По кривому забору!
Но рыжая армия велика. Откуда ни возьмись – лиса, что по оставленной деревне шастала. Красная шерсть дыбом, а глазищи – белые, как у лежачих перед смертью. Против такой пулемет нужен, да побольше. Выкатился тот пулемет: лентой с патронами трясет, железную струю выплевывает. И лису – в пух!
Вторая чаша весов также полнилась, но медленно и скудно. Улыбки, ласковые слова, красота речного заката – разве могло это перевесить пожар из хлеба или рев катеров, рассекающих человеческую плоть? Чаша добра и радости всегда оказывалась неизмеримо легче.
Она выцепила из кармана пенсне, насадила на нос и пару секунд изучала детскую толпу сквозь окуляры. А затем подобрала юбку – нелепым старомодным жестом, какой встретишь разве что в кино, – и пошла по ступеням вниз.
Дважды видел вдали яркую синюю гладь – добежать до воды так и не сумел, оба раза терял из виду.
В дороге – порой ползли по рельсам всего-то пару часов, а порой хватало топлива на полдня пути – Деев думал о том, что ему предстояло добыть. Охота на мыло, провизию, уголь для растопки паровоза не приносила желаемого, но Деев помнил главный закон охотника: держи глаза и уши раскрытыми – всегда.