Недалеко – еще одна такая же, тоже припала к земле.
Горы быстро прирастали. С противоположной стороны дюжина работников ссыпа́ла привезенное зерно обратно в мешки и, рассекая мучной туман, разносила по амбарам.
– Некогда мне с тобой разговаривать, – бросает Деев через плечо в перерывах между ударами. – Не можешь помочь, так не мешай.
Иногда, в минуты особой откровенности, Деева подмывало спросить и о Фатиме: ты и правда влюблен в нее, дед, или мне мерещится с усталых глаз? Ты же седой как лунь! А она младше тебя в два раза! Не спрашивал, берег товарища. Понимал: это глупая ревность зудит в нем и дергает за язык. Да и слишком сокровенна была тема.
Земля прыгает в глаза, и вот уже сам Деев лежит пластом, едва не расшибив нос и подбородок, – раскинул конечности звездой, как обнимает пустыню. Загрейка топчется у деевских башмаков и скулит, верно, хочет помочь.
Узнать имя молчуна не вышло – решили назвать его заново. Справившись по карте, Деев обнаружил неподалеку от места встречи с найденышем деревню Загреево; может, оттуда мальчик и пришел. Так и стали называть его – Загрейкой.